В эти февральские дни в отечественной истории произошел целый ряд событий, который определил ее течения на долгие годы и десятилетия.
В 1918 году начался Ледовый поход Добровольческой Армии Белого движения. О том, что он стал для Белого движения эпосом, написал даже граф-ренегат Алексей Толстой в "Хождении по мукам".
Без него у раннего антибольшевистского сопротивления был только один пример самоотверженности и героизма – сопротивление Московского ополчения в ноябрьские дни 1917 года ("для юношей, обдумывающих житье" [это не я сексист – оборот придумал Маяковский]: Москва дважды становилась первым рубежом на пути коммунистических путчистов), когда возникло "незаконное вооруженное формирование" - Белая Гвардия, - и от ее пуль погибли прославленные значительно позже в "Чапаеве и Пустоте" Пелевиным революционные товарищи Жебрунов и Барболин. Если бы Алексей Толстой не был бы в милиции тогдашнего Комитета Общественной безопасности, я бы его ренегатом не назвал. Но куда важнее другое – именно с Ледового похода начинается полновесная Гражданская война. Без этой войны большевизм совершенно очевидно не стал бы полновесным тоталитарным движением.
Первоначальный этап ленинской диктатуры был ведь совершенно "бархатным", особенно на фоне непрерывных крестьянских погромов усадеб и уличного бандитизма. Даже после разгона Учредительного собрания, когда большевики расстреляли безоружное шествие защитников демократии, уровень жестокости ленинско-свердловского режима сильно уступал тому, который, например, позволили себе якобинцы после "люстрации" ими Конвента в мае 1793.
Честь требует сопротивляться. Но если бы еще совершенно "нэповский" ленинский режим не встретил бы на Кубани вооруженного сопротивления, то он очень быстро бы утратил большинство в советах, и умеренные - прокрестьянские элементы в большевизме - взяли бы вверх и вместе с эсерами превратили бы страну в воплощение "крестьянской утопии" (это отсылка к одноименному роману Чаянова – первой в русской литературе альтернативке). И вся последующая история мира пошла бы некоммунистическим путем.
Возможно, в России воцарился бы свой Пилсудский (который, между прочим, был социалистом), и, скорее всего, им оказался бы единственный небольшевистский харизмат Савинков. А Савинков договорился бы со своим единомышленником Петлюрой о конфедерации (перед лицом-то кайзера)…
Кстати, одновременно, владыка Второго рейха, устав от того, что австрийские газеты, перепечатывая "подрывные" речи Троцкого на переговорах в Брест-Литовске, разлагают его тылы, приказал начать фронтальное наступление на Восточном фронте. Немецкая армия разнесла русскую армию в клочки, подобно тому, как силы АТО разнесли в июле 2014 года "ополчения федералистов" (хотя крах Первого эшелона Красной армии в июне 1941 года продолжает удерживать мировой рекорд). Как известно, Ленин очень быстро приказал капитулировать… Но, без сопротивления захватив огромные пространства, "австро-германские" - как тогда писали русские газеты - войска не взяли Москвы и Петрограда (что полностью ликвидировало бы большевизм), не завершили победоносно войну. Австро-венгры, гоняющиеся за Махно по украинским степям, вместо этого могли бы брать Венецию (что почти наверняка означало выход Италии из Антанты). Немцы, которым очень скоро не хватит подкреплений, чтобы развить прорыв под Амьеном и сделать всего пару переходов до Парижа, предпочли гонять солдатиков Дыбенко под Нарвой и Псковом. Турки, у которых под британскими ударами трещал фронт в Палестине и Месопотамии, радостно углубились в Армению и Грузию…
Через 19 лет - в 1937 году - начался печально-знаменитый "февральско-мартовский" пленум ВКП(б) с которого начался апогей Большого террора. До этого пленума у советской номенклатуры, ставшей к тому времени уже полноценной элитой, был шанс ограничить чистки только соратниками Ленина, на разных этапах внутрипартийной борьбы возражавших Сталину (т.е. ограничиться масштабами гитлеровской "ночи длинных ножей" 1934 года). Но этот шанс был ими бездарно упущен: Сталин и его наиболее отмороженные подельники дали отмашку на разворачивание "опричного" террора именно против номенклатуры и всего большевистского истеблишмента, включая военный, экспертно-управленческий, разведывательный и чекистский. Именно тогда слепой массовый террор был избран в качестве технологии создания, выражаясь словами Ханны Арендт, сверхтоталитаризма, тотально-рабского, живущего в перманентном страхе общества. Именно тогда и возникло та форма отечественной "опричной государственности", при которой достаточно нескольких показательных арестов, чтобы погрузить целые социальные слои в страх и трепет, дотла атомизировать общество.
Кстати, больше номенклатура таких рискованных глупостей себе не позволяла. Ни Сталину в 1953-м, ни Андропову тридцать лет спустя развернуть широкие антиэлитные чистки не позволили. Да, и сейчас мы постоянно видим, как Кремлю руками Генпрокуратуры приходится постоянно сдерживать Бастрыкина, который все постоянно объявляет о разоблачениях то "дела экспертов", то "дела банкиров", то "дела инсайдеров", то "Домодедовского дела"…
Еще через 19 лет, на знаменитейшем XX съезде КПСС, Хрущев решал сложнейшую задачу – "переводить стрелки" на Сталина, или оставить его в коммунистических святцах, пожурив, и свалив всю вину за террор и деградацию, за провалы 1941-42 годов на кровавых палачей НКВД-МГБ. Хрущев рискнул, самонадеянно решив, что у КПСС есть своя, отдельная от Сталина харизма. Он правильно понимал, что десятки тысяч интеллигентов, вернувшихся из ГУЛАГа и казахских и сибирских ссылок, духовные лидеры десятков возвращенных из ссылок народов, все равно устроят в обществе дискуссию о причинах террора, жертвами которого они стали, и, быстро докопавшись до роли Сталина, могут не остановиться и продолжать "копать", ища корни отечественной трагедии в Ленине и большевизме. Ведь именно так и произошло в 1990 году. Мумию Сталина скинули как балласт, заодно приказав литературной обслуге превратить другую мумию - полубезумного кровавого маньяка Ленина - в этакий эталон доброты, интеллигентности и демократизма.
Но Хрущев не учел, что Сталин был не просто вторым большевистским вождем. Хрущев был из когорты большевиков, и потому атеистом и материалистом в хорошем смысле слова. Он не учел, что Сталин стал создателем целой цивилизационной матрицы русской истории, родоначальником мессианской неовизантийской империи, а в качестве генсека – преемником Ленина как пророка-создателя мировой псевдорелигии.
Самостоятельной харизмой коммунистическая партия обладала лишь в глазах интеллигенции, которая после закрытия ГУЛАГа переживала эйфорию амнистированного приговоренного к смерти или пожизненной каторге… Это для члена Президиума ЦК Хрущева Сталин был смертельно опасным восточным тираном, старикашкой-параноиком. Для сотен миллионов остальных он был живым богом. И его десакрализации и, тем более, ритуальной профанации европейский коммунизм не пережил. А восточный коммунизм пережил только потому, что там был свой бог-император – довольно бодрый Мао и его вьетнамские, камбоджийские и корейские "клоны", опирающиеся на средневековую китайскую традицию "мандаринской" (тотально-бюрократической) деспотии…
Еще через 38 лет, в феврале 1994 года, "главный юрист" Ельцина Шахрай, явно в обход Бориса Николаевича (или с его лукавого попустительства, в обход радикального либерального крыла ельцинистов), стремглав пропихнул через только что собранную Государственную думу, еще заседающую на Новом Арбате, постановление об амнистии обеих команд незадачливых путчистов – ГКЧП и вождей "Октября-2" (1993 года). В это постановление был хитроумно вставлен пункт и об амнистии тех, кто готовил сентябрьский конституционный переворот. Злые языки говорили, что этим Шахрай, активно готовивший документальную базу для указа № 1400 и последующих шагов по окончательной ликвидации советских органов власти, подстелил себе соломки на случай победы советского реваншизма в будущем. Но можно подумать что победивших антиельцинистов в их расправах с ненавистными демократами остановила бы такая условность, как амнистия?!
Я говорю о победе умеренных ельцинистов за спиной ельцинистов-радикалов, потому что тогдашний Генпрокурор, честнейший и наивнейший Казанник, тут же ушел в отставку, посидев на совещании у Бурбулиса, на котором обсуждали способы "не выпускать гадов из застенков". Демократов-радикалов, которые жили под впечатлением идей "номенклатурного реванша" и "Веймарской России", до обморока пугало видения повторения германских реалий 1924 года, когда Гитлер, вышедший по политической амнистии из крепости, где отбывал совершенно, между прочим, символический срок за мюнхенское восстание 9 ноября 1923 года, сразу стал героическим вождем национал-социализма. И вот раскрываются темницы, и враги Ельцина и реформ получают сразу два комплекта своих легендарных мучеников…
Но Шахрай, как оказалось, психологию вождей антилиберализма знал лучше. Страх вообще дурной советчик. Ну, вышли, ну, сели в президиумы, ну, произнесли положенные мантры про разрушение державы и разграбление страны, послушали традиционные долгие и продолжительные в свою честь… Да, на здоровье… И стало ясно, что освобожденным только и надо места в президиуме вернуть… Не гитлеры они, не рэмы, и даже не хорсты-вессели…
Но стало ясно, что Ельциным выбор сделан – люстрации не будет, тотальной декоммузации – не будет. Через пару месяцев вся оппозиция "банде Ельцина" как миленькая понеслась подписывать Договор об общественном согласии, на глазах из антисистемной превращаясь в системную. Правила игры были приняты – мы вас не трогаем, даже даем подхарчится через рекордное для полунищего 1994 гола бюджетное финансирование любезного вам агробанковского сектора, а вы – остаетесь скандальной, крикливой, но вменяемой оппозицией.
Собственно, в результате получилось, что именно тогда старая номенклатура окончательно предпочла синицу [это просто птица] в руке, но остановленная детоталитаризация через несколько лет обернулась складыванием уже совсем новой номенклатуры.
Последняя итерация - 20 лет. В феврале 2014 года Путин решал несколько вопросов (и он сам их впоследствии обозначил): посылать ли уже находящийся на месте спецназ на подавление Майдана или ограничиться оккупацией Днепропетровска (ныне г. Днепр) для создания Януковичу альтернативной столицы какой-нибудь ФРУ (Федеративной республики Украина)? А может, сделать для Януковича базой Крымскую Автономию, а потом подчинить ему сколько удастся захватить от Донбасса? Или плюнуть на эти игры в легитимность - и просто взять Крым к себе? И на Донбасс его не всовывать, и вместо "сирийских" игр в защиту "легитимного президента" провернуть операцию по созданию двух русскоязычных квазинацией - Луганской и Донецкой, т.е. сыграть в духе действий Милошевича в Боснии и Хорватии, или действий советского руководства по созданию просоюзных псевдогосударств в Приднестровье и в Абхазии?
Выбор Путина мы уже знаем. Итоговый результат - еще нет.
! Орфография и стилистика автора сохранены
