Сеть кофеен "Шоколадница" мне приглянулась сразу, как только эти заведения появились в 2000-м году. Позднее узнал, что оказывается, в СССР еще в 60-х была "Шоколадница" на "Октябрьской", но в те годы кафе мне были не по карману, максимум рабочие столовые.
Когда эти кофейни начали открываться, там внутри на стене были репродукции "Прекрасной шоколадницы" Лиотара. Этого швейцарца я очень люблю и всегда досадовал, что парижский бомонд предпочел ему Латура, улыбчивые портреты которого были льстивыми комплиментами заказчику. Впрочем, чему удивляться: что в середине 18-го, что в начале 21-го заказчики любят, когда их изображают лучше, чем они есть…
Так вот, первое время, сидя в "Шоколаднице" где-нибудь на Арбате можно было представлять себе, что ты в Вене в 40-е годы 18-го века, или нет, лучше в начале 19-го, в эпоху бидермейера, с ее тихим бюргерским уютом, а еще там такие красавицы были, судя по портретам, ммм…
Потом Лиотар со стен кофеен исчез, но предпочтение там иногда завтракать осталось. Хотя кофе там, прямо скажем и не лучший, но для общепита медиум-класса сойдет. Последние несколько лет я встречаюсь с младшими детьми в "Шоколаднице" недалеко от дома. Иногда с двумя сразу, иногда кто-то из них просит посекретничать, и тогда по очереди. В этом случае завтрак растягивается на час-полтора. И все было хорошо, пока в "Шоколаднице" не появился Он.
Началось все два года назад. Когда он только приблизился к моему столику, я сразу ощутил легкое беспокойство. И еще запах. Смесь прогорклого жира и какой-то отвратительной мази пробивала любой насморк. Его фартук никто не стирал с момента изготовления. По пути ко мне он опрокинул два стула и смахнул с соседнего столика приборы и вазочку с недоеденным десертом.
- Мг прдлжть вм мн? - нежно улыбаясь, спросило это чудовище.
- Что, простите? – я еще надеялся, что еще немного и этот кошмар рассеется.
- Мн втр стл? – издав этот скрип, чудовище достало откуда-то из-под вонючего фартука еще более вонючую губку и стало сметать остатки еды предыдущего едока мне на брюки. Губка была мокрая, поэтому на меня пролился грязный дождь из остатков еды и жижи неизвестного происхождения.
- Прстт пжлст – чудовище жалобно улыбнулось, и я понял, что официант (а вот это вот всё было именно официантом) в принципе не выговаривает гласные.
- Втр – с этим скрипом официант потянулся к моей одежде своей ужасной тряпкой.
-НЕТ!! – на мой вопль оглянулись все немногочисленные посетители. – Принесите эспрессо и морковный сок, пожалуйста. И сразу счет. – Завтракать уже совсем не хотелось, но уходить просто так было обидно.
- Пжлст вш кф, мрквн ск, слвк – улыбка монстра, когда он принес заказ, была преисполнена безмятежной неги. Проскрипев свое магическое заклинание,зловредный демон аккуратно наклонил поднос в мою сторону и все, что на нем находилось, стало медленно, как в кино падать на меня.
Лет сорок назад у меня была неплохая реакция. Сейчас с этим обстоит намного хуже. Идею выскочить из-за стола я отбросил сразу из-за риска опрокинуть соседние столики. Быстро нырнуть под стол и там укрыться от нападения мешал живот и недостаточная гибкость. Поэтому пришлось ЛОВИТЬ.
Давным-давно тренер учил отрабатывать серии ударов, подбрасывая одновременно как можно больше монеток, которые надо было поймать по одной, накрывая ладонью сверху. Когда-то я мог поймать пять монеток, не дав упасть ни одной. Время сделало свое дело. К старости я оказался способен лишь на примитивную "двойку". Из пяти летящих в меня предметов, смог поймать только кофейную чашечку и бокал с соком. Сливки вместе с кувшинчиком достигли своей цели, причем кувшинчик оказался у меня на коленях, а сливки на пиджаке. Там же упокоились: часть эспрессо, почти весь сок, а также кофейное блюдце и ложечка.
Это было начало большой двухлетней войны, за которой с интересом следил весь персонал кофейни. Я пытался выяснить у администратора график работы монстра. Иногда удавалось увернуться и нормально позавтракать, в его смены завтракал дома. Но монстр был, во-первых, одинок, во-вторых, неизменно здоров, в-третьих, безотказен, а в-четвертых, очень любил свою работу, поэтому часто подменял коллег и тогда наши встречи повторялись вновь и вновь.
А еще он полюбил меня. Я научился вставать из-за стола, когда он приносил еду, чтобы он не смог снова атаковать меня продуктами общепита. Я пытался пересаживаться за другой столик, когда видел, что он приближается. Это не помогало почти никогда. Он с улыбкой находил меня в самых дальних углах кофейни и скрипел свои заклинания, состоящие из одних согласных.
Когда он понял, что облить меня едой становится все труднее, то придумал новую игру. Он стал приносить мне совсем не то, что я заказал, причем как-то всегда угадывал те напитки и блюда, которые при всей своей неприхотливости в еде для меня всегда были несъедобны.
Дети не раз предлагали мне сменить место совместных завтраков, но мне это казалось неправильным и даже недостойным. "Надо не бежать от трудностей, а встречать их с улыбкой", - назидательно объяснял я, пытаясь изобразить на лице эту самую улыбку, когда монстр в очередной раз принес мне вместо эспрессо что-то отвратительно подрагивающее на тарелке.
Со временем, я начал понимать скрип монстра, привык к его странному запаху и стал находить в нем все больше симпатичных черт. Пытался даже пробовать те странные блюда, которые он приносил вместо тех, что я заказывал. И даже некоторые из них смог доесть до конца.
Но однажды, когда я уже готов был принять это странное существо в свой мир, в котором и без него много странного и нелепого, он подошел ко мне с особо ласковой и радостной улыбкой. На его засаленном фартуке была повязана георгиевская ленточка.
- Это вам зачем? Разве сейчас день Победы? – спросил я.
- Дмск нш!! Крм нш!! Птн млдц! – радостно закивал монстр, решивший поделиться со мной как с близким человеком своей интимной радостью, и с каждым его кивком сострадание к этому богом обиженному существу улетучивалось, пока не исчезло вовсе. – Вм кф кк всгд? – ласково спросил монстр.
- Не надо больше никакого кофе, - тихо сказал я и направился к выходу. И подумал, что ветер австрофашизма загулял по милым венским кофейням через двести лет после Лиотара и через сто лет после эпохи бидермейера. В наши дни время бежит намного быстрее…
! Орфография и стилистика автора сохранены
